Паренек отошел в сторону, резко наклонился и поднял из травы пачку денег, перетянутую резинкой! Судя по купюрам, сумма была внушительной.
– Брат! – обратился он ко мне. – Смотри, много денег нашел. Давай поделимся.
– Ты нашел, ты и бери, – отрезал я, несказанно удивившись такой щедрости.
– Вместе нашли, вместе поделим. Тут много денег, на всех хватит.
Ситуация была настолько дикой, что мы не знали, как себя вести.
– Пойдем поделим, – настаивал парнишка.
– Зачем куда-то ходить? Дели здесь.
– Здесь нельзя, увидит кто-нибудь.
– Сходи. Может, действительно поделится, – сдался Михаил.
– Куда идти-то? – поинтересовался я.
– Тут недалеко, в парк.
Удачливый паренек потянул меня за руку, и мы зашли за киоск, где продавали автобусные абонементы.
– Идем-идем. Много денег, всем хватит, – настаивал он. – Вон в тот парк.
Догадка пронеслась в голове, словно молния. В парке мне дадут по башке и заберут все, что есть.
– Пошел ты в баню! – гаркнул я. – Не нужны мне твои деньги.
И вернулся на остановку, где стоял Михаил. Парень поплелся следом.
– Брат, зачем не хочешь денег? Много денег, целую пачку!
Было очевидно, что это подвох. Но какую выгоду можно из него извлечь, оставалось загадкой.
Тут из-за ближайших кустов на остановку вышел второй узбек. В отличие от своего земляка, он обладал довольно крупной комплекцией. Амбал осмотрелся и принялся описывать круги вокруг нас. Потом грозно набычился:
– Деньги не видели? Много денег потерял. Пачка черной резинкой перевязана.
– Нет-нет, не видели, – заюлил худой. – Давно здесь стоим, ничего не видели.
Крупный подошел вплотную:
– Не верю. Вы деньги нашли и спрятали.
– Нет-нет, ничего не прятали, – опять встрял худой.
Мы оказались в глупом положении – знали, что деньги находятся у худого, но заложить его мешало какое-то дурацкое благородство. Кроме того, мы уже поняли, что события развиваются по сценарию, но никак не могли понять собственной роли.
– Покажи свои деньги, – обратился амбал ко мне. – Я свои деньги знаю. Если моих нет, отдам.
– У меня нет денег, – отрезал я.
– Покажи ты, – обратился крупный к Михаилу.
– Нет у меня твоих денег, – ответил тот.
– Если нет, чего боишься показывать? Если боишься, значит, мои деньги у тебя, ты спрятал!
– Да нет у меня твоих денег, – Михаил полез за бумажником.
– Стой! – вклинился я, поскольку афера приобретала все более определенные черты.
Михаил все-таки достал бумажник и показал стопку командировочных.
– Нет твоих денег, видишь?
– Дай в руку посмотреть. У меня на деньгах метки. Если их нет, значит, деньги твои.
– Не давай! – снова встрял я. – Пошли в аэропорт, милицию вызовем, – предложил я крупному. – При них наши деньги и проверишь. Идем?
– Эй, брат, – вмешался вдруг худой, обращаясь к соотечественнику. – Извини, брат, ошибка вышла. Твои деньги? – Он вытащил из кармана пачку. – Я нашел, да забыл. Возьми.
Он протянул ему купюры.
– Что ж ты раньше не сказал?
– Извини, брат, забыл.
Амбал взял деньги, не глядя сунул в карман, и компания дружно удалилась.
Позже я рассказал о странном случае своему ташкентскому приятелю.
– Худой и толстый? – обрадовался тот. – Знаю, знаю. Их весь Ташкент знает. Они давно в аэропорту орудуют. Один деньги подбрасывает, другой «находит» и предлагает поделиться. Если простак вступает в долю, тут же появляется «потерпевший» и начинает требовать свои деньги. В конце концов, у бедолаги забирают и «найденную» долю, и его собственные деньги. Если тот в долю не вступил, все равно просят показать свои деньги – якобы для опознания. Как только купюры в руки отдал, тут уж можно с ними и попрощаться – «потерпевший» свои номера и метки обязательно отыщет.