В Таш-Кумыре процветало воровство, которое было настолько естественным явлением, что не считалось пороком. Оно было чем-то вроде обмена вещами между соседями. В основном воровали баранов. Подъезжала машина, хватали животных за рога, бросали в кузов – и бывай здоров. А о том, как работают угольные воры, можно было снимать кинокомедию.
Однажды мне понадобилось съездить на угольный склад при шахте. Еще издали я заметил, что высоченные горы угля, словно муравьями, покрыты чумазыми людьми. Они наполняли мешки кусками угля и бежали к стоящим неподалеку грузовикам. Там высыпали уголь в кузов и возвращались обратно.
– Кто это?!
– Угольные воры, – пояснил сопровождавший меня шахтер.
Я был ошеломлен. Горняки в поте лица своего добывали уголь, складировали, а воры у них на глазах тут же его тырили! И никто не обращал на них внимания, будто воры были звеном технологической цепочки по добыче угля.
– А почему машины ближе к складу не поставят?
– Машинами воровать нельзя. Посадят.
– А мешками можно?
– Можно.
Уголь воры продавали в ближайшие аулы. Милиция периодически устраивала облавы. Чтобы не испачкать верхнюю одежду, воры на время работы снимали ее и оставляли у подножия угольной горы. Во время облав милиционеры одежду конфисковывали. На этом репрессивные меры исчерпывались.
Но это было не все. Когда машина с обедом для горняков подрулила к складу, воры побросали работу и дружно бросились вниз.
– Куда они?
– Обедать.
Оказалось, их еще и кормят! Воры выстроились в очередь.
Повариха привычно закричала:
– Воруете, бессовестные! Как не стыдно?
Воры широко улыбались, протягивали миски, получали порцию каши, отходили в сторону и торопливо ели.
В Таш-Кумыре была также детская форма угольного воровства. Поначалу я не мог понять, почему общежитие, принадлежащее угольной шахте, не отапливается. Ответ появился очень быстро. Возле кочегарки разгрузилась машина с углем. Едва она уехала, набежала куча детворы с ведрами. Они мгновенно растащили уголь по домам. Топливо просто не успевало доходить до топки!