Многогранный «треугольник Дали» в КАТАЛОНИИ

«Треугольник» потрясающий! Его вершины дополняют друг друга и помогают нам, простым смертным, хоть в каком-то приближении собрать в голове эту удивительную мозаику под именем Дали. Первая вершина "треугольника" – театр-музей в Фигерасе. После те, кто действительно неравнодушен к художнику, и те, на кого его театр-музей произвел неизгладимое впечатление, отправляются в замок Пуболь, купленный им для Галы. После смерти жены Дали прожил там два года. Третья же вершина «треугольника Дали» – уже на морском побережье, в Кадакесе. Вернее, в рыбацкой деревушке под Кадакесом Порт-Льигат, где создатель сюрреализма, нового направления в живописи, провел со своей обожаемой женой и музой большую часть жизни (с несколькими паузами – почти полвека). Нынче мы поговорим о первой вершине, о двух других речь пойдет в следующей публикации.

Фигерас: погружение в подсознание

Исследователи его творчества пишут: изобретя эпатажный персонаж «Дали», великий мистификатор никому не раскрывал тайну своего истинного «я», эксплуатируя имидж сумасшедшего гения. Мы, конечно же, не возьмем на себя смелость судить, чего в нем было больше. Бесспорно лишь то, что во все времена сумасшедших полно, а гении – в дефиците. Самое великое произведение, созданное Дали (в соавторстве с Галой), это он сам. «Дали – наркотик, без которого уже нельзя обходиться» – лишь одна из сотен самохарактеристик мастера. Обойтись-то мы, может, и обойдемся, но прочувствовали на собственной шкуре, что его творчество ударяет по мозгам, как алкоголь (наркотиков не пробовали, сравнивать не беремся). Вот уж где простор для любителей трактовать и разъяснять, что именно своим произведением хотел сказать автор! Каждый входящий в театр-музей, можно сказать, попирает прах художника. Ну просто шагая по каменному полу, под которым и находится саркофаг с его забальзамированным телом. Ни дат рождения-смерти, ни эпитафии ведь нет. Так хотел Дали: чтобы надгробную плиту из светлого мрамора, не потревоженного никакими буквами-цифрами, вмонтировали в пол главного зала театра-музея. Узнать об этом можно, лишь спустившись на уровень ниже и оказавшись в крипте. Дали как бы слился со своим любимым детищем. Театр-музей считается его последней великой работой. Все здесь было задумано и спроектировано самим художником, да и многие интерьеры созданы им собственноручно.


Характеристики театра-музея не просто противоречивы, но зачастую взаимоисключающи. Это нечто среднее между готикой и поп-артом? Между средневековым замком и свадебным тортом? Между ясновидением и бредом? Войдя сюда, попадаешь в иное измерение. За гранью реальности. Кажется, мысль тут неподконтрольна разуму. Театр-музей так же сюрреалистичен, как и его создатель. Дали писал о себе: «Я не сюрреалист, я – сюрреализм». Этот свой мир он создал, столкнув романтические иллюзии с жесткой реальностью. Его сюрреализм – восприятие действительности глазами ребенка, которому повседневные вещи кажутся таинственными и сказочными. Похоже, такой ребенок жил в его душе до глубокой старости.

Театральный сон

Театр-музей производит впечатление еще на подходе к нему. Этот жизнерадостный силуэт в окружении имитирующих кисти живописца кипарисов. Этот венчающий здание прозрачный геодезический купол, ставший символом международного поп-арта. Эти лососевого цвета стены, снизу доверху облепленные аппетитными золотистыми буханочками крестьянского хлеба, перед которым художник так преклонялся. Эта крыша, усыпанная балансирующими гигантскими яйцами, растиражированными во многих произведениях художника. Этот приветствующий нас с балкона водолаз в соответствующем снаряжении, символизирующий погружение в подсознание. Более миллиона туристов приезжает ежегодно в Фигерас, чтобы все это увидеть. Но главное – то, что внутри.
Дали создал действительно не просто музей, но и театр. И не потому, что обустроил все в полуразрушенном в годы гражданской войны здании старого городского театра. А потому, что каждый посетитель становится тут участником настоящего шоу. Каждому предоставляется возможность лично, без посредничества экскурсовода с указкой, попытаться открыть для себя загадочный мир Дали. И каждый волен трактовать увиденное на свой лад. Видимо, поэтому здесь отсутствует привычная музейная тишина. Акустика залов усиливает разноязычный говор толпы. Зачастую даже незнакомые между собой люди делятся впечатлениями, будучи не в силах держать их в себе. Дали задумывал театр-музей таким, чтобы посетители уходили отсюда «с ощущением, что им приснился театральный сон». Если, как утверждал Шекспир, вся наша жизнь – театр, то уж жизнь Дали – театр в квадрате. Или в кубе. И актер-то он был будьте-нате! В сентябре нынешнего года эта уникальность – театр-музей Дали – отметит свое 45-летие.

Многослойная эстетика

Если верить легенде, то встречающая нас на входе композиция обязана своим появлением дождю, под которым Дали как-то промок до нитки. Глядя на проезжающих мимо в теплых такси довольных людей, художник кинулся восстанавливать справедливость, меняя мир своими руками. Так, чтобы дождь лил на едущих в такси, а находящимся снаружи было хорошо. Если бросить монетку в слот «Дождливого такси», то струйки воды ринутся и на шофера, и на его пассажиров – манекены на заднем сиденьи. Чтобы дождь прекратился, надо бросить вторую монетку. На капоте кадиллака Дали поместил скульптуру мифологической Эсфири, символизирующей месть. Царица тянет за собой цепями колонну Траяна из автомобильных шин (отсыл к знаменитой римской колонне). Все сооружение венчает лодка Галы с черным зонтом вместо паруса. Под лодкой – выкрашенный также в черный раб Микеланджело (как поясняет рядом кто-то подкованный, раб «далинизирован» с помощью автомобильной шины). Капли воды под днищем лодки – наполненные синей краской презервативы. Ведь на этой лодке любвеобильная Гала охотилась на мужчин. По обе стороны – фонари парижского метро. В оконных проемах – древнеегипетские жрецы. И обугленные балки – сохраненные останки старого театра. Между окнами – чудища из скелетов животных, платановых веток, камней, элементов гаргулий со сгоревшей по соседству церкви и чего-то там еще. В том числе из мебельных ящиков, позаимствованных в городской мэрии (Дали был уверен, что ящики вечно будут хранить в себе информацию). Любая мелочь здесь наполнена сложной многослойной эстетикой и несет в себе определенный смысл. И если мы не всегда можем его разгадать – это наши проблемы. Мало нырнуть так глубоко, чтобы подводная пещера расступилась перед тобой, нужно еще и чтобы воздуха хватило на обзор ее красот. Как сказал один умный человек: нельзя прочесть в книге то, чего нет в тебе самом.


Мистификации начинаются «не отходя от кассы». Перешагнул порог казавшегося снаружи трехэтажным здания, а оказываешься в пятиэтажном. Впрочем, эта-то архитектурная загадка легко разъясняется, театр-музей буквально нашпигован куда более головоломными. Скажем, видишь на картине Галу, а отходишь, оборачиваешься – и это уже портрет Линкольна. Картина так и называется: «Обнаженная Гала, смотрящая на море, которая на расстоянии 18 м трансформируется в портрет Авраама Линкольна». (Как пошутил один из оказавшихся рядом со мной посетителей: «Ну, это хоть один стоящий ответ Америке со стороны Испании, извинение за Колумба».) Между прочим, это первый в истории мирового изобразительного искусства случай применения цифрового метода!
Говорят, что в зале Мэй Уэст очередь вдоль стены к помосту стоит всегда, даже в несезон. Поднявшись на этот шаткий помост – на спину верблюда с подписью camel, – можно увидеть через линзу лицо актрисы. Ее губы складываются из красного дивана, глаза – из висящих на стене фотографий, нос – из камина. Инсталляция-шутка называется «Лицо Мэй Уэст, которое может использоваться как комната». Вещь широко растиражированная. И не только в репродукциях. Кто помнит продававшиеся у нас в стране духи во флаконе, имеющем форму этих губ? Из широко известных работ тут и «Призрак сексуальной привлекательности», и «Портрет Гала с двумя ребрышками ягненка, балансирующими на ее плече», и «Корзинка с хлебом», и «Галатея со сферами»... Но давайте лучше не станем обсуждать персонажей, выдвигающих из своих внутренностей ящички, «Постоянство памяти» или «Текучесть времени» (здесь стекающие часы представлены в гобеленовом исполнении) и аналогичное, а остановимся у менее знакомых нам вещей. Вот портрет Бетховена, который Дали «написал»... осьминогами. Использовал их вместо кисти: бросал дохлые тушки на полотно, и они оставляли там черные разводы. То есть образ великого композитора возник в результате выверенных бросков художника. А вот портрет любимого друга Дали – Пикассо: ну таким он его видел, с длинной ложкой, торчащей изо рта. На случай, если кто-то не опознает в этом «красавце» оригинал, прямо на полотне, справа от головы, крупно выведено: PIKASSO. Одни работы восхищают, другие гипнотизируют, третьи ставят в тупик, четвертые вызывают рвотный рефлекс (к примеру, огромное полотно с дохлой и уже вовсю гниющей лошадью)...
Мне как-то особенно запал в душу зал с обнаженной каменной натурой. Собранные из отдельных камней скульптуры получились осязаемо живыми и теплыми. А еще – удивительные открытки, такие как роза в роли рождественской ели с крыльями бабочек вместо веток. Оказывается, Дали создал на заказ целую серию рождественских открыток. Конечно, от него не ждали банальщины, но фантазия сюрреалиста превзошла все самые смелые ожидания: его новогодние ели – из бабочек, крылышек, тарелок, кораллов, геометрических фигур – ошеломили заказчика. Короче, открытки не вышли большим тиражом.
Каждый из 22 залов театра-музея имеет свое название и особое оформление. Например, Зал сокровищ обит красным бархатом, как будто вы оказались внутри огромной шкатулки для хранения драгоценностей. Всего в коллекции более 1,5 тысяч экспонатов. Да, это самое крупное и многоплановое собрание произведений Дали.


Выйдя из театра-музея, то есть вывалившись из сюра в реальность, вы, может быть, и не захотите в тот же день ехать еще куда бы то ни было. Предпочтете погулять в молчании. Или, напротив, обсудить с кем-то под сенью платанов увиденное. Да, с такими впечатлениями надо хотя бы ночь переспать.
Но есть в Фигерасе дом, на который перед отъездом из города стоит взглянуть. Дом, в котором родился Дали, находится на улице Монтуриол. Эта Монтуриол отходит от центральной улицы городка с населением всего-то в 40 тысяч человек (соответственно коротенькой) – Рамбла. В своей книге «Тайная жизнь Сальвадора Дали» художник с чувством писал о родительском доме. Но, возможно, ваш внутренний конь станет бить копытом и требовать продолжения банкета. А если еще и железный конь под рукой, то почему бы не махнуть во второй половине дня в Пуболь? Впрочем, и автобус туда ходит.