В гостях у УФИМСКОГО художника

Несколько дней спустя, приехав в Уфу, где и живет Виктор Суздальцев, я решила обязательно заглянуть к нему в мастерскую.

«Я все запоминаю»

Его любимая тема – пейзажи. И несмотря на далеко не юный возраст – 70+, Виктор Иванович много путешествует, регулярно выезжая на пленэры. Но, конечно, далеко не все он пишет с натуры. Значительную часть большеформатных работ, вернувшись из поездок, выполняет уже в мастерской – изображает то, что особенно запомнилось. В том же национальном парке «Башкирия», расположенном на расстоянии более 200 км от его родной Уфы, Суздальцев бывал неоднократно. При этом, по его словам, он каждый раз находит в нем что-то такое, что его искренне удивляет и врезается в память, заставляя сразу по приезде садиться за работу.
Помню, что еще в нацпарке, узнав, что он художник, я удивилась отсутствию у него необходимых для рисования аксессуаров. Как потом оказалось, Виктора Ивановича неожиданно присоединили к группе уфимских фотографов, приехавших сюда, чтобы отснять местные красоты для последующей выставки. Поэтому плотный график поездки не позволял художнику удобно расположиться на одном месте и неспешно творить – у фотографов совсем другой режим работы с частой сменой точек. «Я все запоминаю», – лукаво говорит Суздальцев – и снимает очередную видовую точку на планшет. Дедушка-то, оказывается, прекрасно умеет пользоваться современными гаджетами!
Карабкаясь по холмам, заросшим деревьями и высокой травой, он не отстает от группы – похоже, столь любимая им природа подпитывает его своей энергией. А еще он общительный, необыкновенно позитивный, с юношеским задором и хорошим чувством юмора. Только успевай угадывать, где он шутит, а где говорит серьезно – несколько раз меня подловил во время беседы!

«Вот такие дела...»

Его мастерская, как оказалось, обустроена на чердаке обычной жилой пятиэтажки. Когда по приезде в Уфу я с ним договаривалась о встрече, Виктор Иванович предупредил: «У нас внизу не работает... как его... компьютер! (Понимаю, что речь идет о домофоне.) Вы позвоните по телефону, когда подъедете, и я выйду открою». Так я и сделала. Заходим в подъезд, а лифта-то нет! Вот наконец последний, пятый этаж, но надо идти еще выше! А Виктор Иванович бодрячком – уже поджидает меня у чердачной лестницы, как будто и не ходил только что вниз-вверх. «Я эту мастерскую получил лет пять назад, до того ютился в маленьких мастерских. Меня один раз грабанули – работ, наверное, сорок украли. В другой раз – еще больше!»
Ничего себе! А ведь он еще в 2001 году получил звание заслуженного художника Башкортостана, в 2011-м стал заслуженным художником Российской Федерации, с 1989 года – член Союза художников, да и вообще персона весьма известная. Я-то думала, что место для творчества ему давно положено по статусу.
Проходим в конец длинного коридора со множеством дверей – здесь мастерская не только у него, но и у других художников. Просторная комната сплошь заставлена картинами. И второй ярус тоже, под самый потолок, на котором виднеются следы от серьезных протечек кровли. Первое, на что я обращаю внимание, – большой холст с разметкой композиции. С удивлением узнаю место, которое мы вместе с ним проезжали на машинах три дня назад.
– Вы уже начали писать картину с сюжетом из нашей поездки?!
– Ну да.
– И за сколько планируете ее закончить?
– Вот уж как пойдет (хитро улыбается). В любом путешествии какое-то место всегда поражает. Меня вот это поразило. Но у меня и еще есть кое-что в памяти из поездки в нацпарк, так что если эта работа хорошо пойдет, напишу еще пару этюдов, стоящих для меня. Солнца было очень много. Все ярко, красиво.
– А какого она размера?
– Метр на метр двадцать. Большой размер. И акварели я тоже большие пишу. Вот такие дела.

Метил в монументалисты, а стал пейзажистом

Виктор Иванович Суздальцев родился в селе Халилово Оренбургской области в 1940 году. Когда ему было 4–5 лет, он слушал рассказы вернувшихся с фронта и рисовал танки, орудия, самолеты. Никогда их не видел – просто изображал такими, какими, по его мнению, они и должны были быть. В 1951 году семья (трое детей, мать и отец) переехала в Башкирию, в город Кумертау. Вернее, сегодня он именно так и называется, а в те годы это был рабочий поселок со смешным названием Бабай. В местной школе Виктор познакомился с Аркадием Николаевичем Васильевым, ставшим для него не только первым наставником по художественному мастерству, но и вторым отцом.
– Я уже был в седьмом классе, – вспоминает Виктор Иванович. – К празднику 7 ноября в школу пригласили художника, чтобы он для демонстрации нарисовал Сталина. Я засмотрелся на этого художника и даже урок пропустил. А он сухой кисточкой натер портрет Сталина, да так быстро – я вообще обалдел! Он заметил меня и спрашивает: «Что, художником хочешь стать?» Я говорю: «Да!» А он, оказывается, окончил Одесское художественное училище, был репрессирован и отправлен в Пятки (рабочий поселок недалеко от Бабая. – Прим. ред.) – за какой-то анекдот его сослали. А что особенно интересно – это как они жили. Я у него один раз был. Выкопана яма, сверху положены рельсы или деревяшки, поверх которых земля набросана. Вот это была его квартира, дом такой. Уже когда Сталина не стало, ему в 1955-м дали маленькую комнату. Очень умный человек и художник хороший – он занялся моим воспитанием. А училище тогда Одесское славилось. И вот он говорит: «Рисуй. Что увидишь, то и рисуй. Стакан там или натюрморт поставь». Вот я под его руководством уже дошел до того, что начал гипсовые слепки рисовать. А он художественную студию организовал.
В 1959 году Виктор Суздальцев поехал поступать в Пензенское художественное училище им. К. А. Савицкого. С первого раза не прошел по конкурсу, зато на следующий год его взяли сразу на второй курс. Окончив училище, в 1964 году приехал в Уфу, где в течение нескольких лет преподавал рисунок, живопись и композицию на художественном отделении при педагогическом училище № 2.
– А жили мы в бане с еще одним парнем, тоже художником, – продолжает рассказ Виктор Суздальцев. – Вместе окончили училище и не смогли найти квартиру. Все забито, ну нет места! И на Фрунзе все-таки выцарапали – самая настоящая баня, но теплая, хорошая. Мы там целый год жили. А руки чешутся – надо писать. Маслом там не напишешь – такой запах будет! Покупали акварель, бумагу. Я хотел попасть в Репинскую академию (Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина АХ СССР. – Прим. ред.), но не вышло. Три раза сдавал – три раза по конкурсу не проходил. Попал в такое время, когда только своих принимали. Это были 1965, 1966, 1967 годы. Но я об этом не жалею. То есть втихаря жалею.
Акварель в те годы была не в почете, но Виктор все равно ее не забрасывал, хоть и появилась мечта стать художником-монументалистом – расписывать фасады зданий, оформлять заводы. Наиболее крупными монументальными работами стали мозаика и сграффито для Туймазинского завода медицинского стекла, а также комплексное художественное оформление Дворца машиностроителей и машиностроительного завода в Салавате. Затем были поездки на Всесоюзную творческую дачу в Сенеж (Подмосковье) в группе художников-монументалистов, где много времени он посвящал акварели; работа главным художником декоративного оформления отделов лесной, пищевой и легкой промышленности на ВДНХ БАССР; многочисленные творческие поездки и выставки.
«Акварелью снова стал работать, опять меня заметили, – вспоминает Суздальцев. – А давай, говорят, мы тебя на Байкал пошлем. Я на Байкале был, и в Архангельской области, и на Севере, затем – на Камчатке два месяца. Потом выставки, выставки. В 1984 году участвовал во Всесоюзной выставке акварели. И в Питере выставка акварелей у меня была, и в Москве, и на Камчатке, на Кавказе. Где бы мы ни были, там обязательно выставки устраивали. Я и сейчас очень часто выезжаю».

Запах меда

– Вот Камчатка. Это рыбы летят по небу. У меня эта картина в музее, и эта тоже в музее. – Виктор Иванович листает толстый альбом с репродукциями его акварельных и живописных работ.
– Когда мы приехали, нам показали речку, полную рыбы, – там нет воды, там одна рыба идет. Идет, спешит. Как изобразить? Я, например, вот так изобразил. Наш руководитель увидел и говорит: «Я же знал, что чем-то ты выделишься». Сразу для них я стал кумиром. Вот еще Камчатка, это Вологодская область, а это матушка моя... Я не люблю портреты писать, если пишу, то они должны быть психологические – как «Голубятник», «Письмо». – Суздальцев переворачивает страницу. – Вот «Голубятник».
Я замечаю, что ни одна из портретных работ художника не названа конкретным именем. И даже акварельный портрет матери (1986 г.), где она изображена сидящей на садовой скамейке у позолоченной солнцем яблони на фоне холмистого пейзажа, называется «Старая яблоня».
– Акварель, что ли, вам показать? – Виктор Иванович встает и направляется к большой стопке работ.
– Давайте я вам помогу!
– Нет-нет, я сам... Мне нравятся яркие цвета, колоритные. У нас никто так не пишет акварелью. Вот хорошая работа, этой картиной я шокировал местных художников. – Показывает на «Усадьбу лесника», изобилующую оттенками красного и желтого цветов. – Тут все понятно – и крыша красная деревянная, и все основание яркое. А местные, кто только начинает работать, они так не напишут...


Среди картин вижу афишу выставки.
– А это что?
Оказывается, в Уфимской художественной галерее проходила его персональная выставка «Запах меда», приуроченная к 75-летию художника. В экспозицию вошли работы разных лет, изображающие природу Башкирии и Урала. Кстати, по поводу меда. Как оказалось, Суздальцев – еще и потомственный пчеловод. Отец, дед, дядя, тетя, братья – все занимались пчеловодством.
– У меня и сейчас две пасеки: одна у брата, вторая – на участке у друга. Начиная с детского возраста я все время с пчелами. Это хобби» – говорит Виктор Иванович.
И мне становится понятно, почему он так хорошо разбирается в растениях, помнит, что когда расцветает, и может бесконечно долго про них рассказывать. – «Выставка названа «Запах меда», потому что на этой картине (показывает на живописную работу) на переднем плане таволга, она пахнет медом. Я ее так плотно написал.
Вспоминаю, что мне рассказывали о его необыкновенной продуктивности. В мастерской он с 10 утра почти каждый день – ходит планомерно, как на офисную работу.
– Это Зуяково, там электричка идет в Белорецк. Я повтор работы делал, есть где-то еще такая же маленькая работа. Вот картина «Пойма реки Белая». Это цикорий, это иван-чай, лабазник, вероника, мальва, девясил, пижма, а желтое – это... ой, забыл уже. Тут вот полынь, там мордовник. Белые – это, может, борщевик, а может, сныть.
– За всю жизнь сколько примерно работ написали?
– Я не считал. Может, 2–3 тысячи. Кому-то дарю, кому-то делаю на заказ.
– А какую-то цель сейчас перед собой ставите?
– Ставлю, но это секрет, – с улыбкой и лукавым прищуром отвечает Виктор Иванович.