Олег РОЙ: «Я хочу посетить Атлантиду»

– Они активнее, больше на себя берут, они такой флагман семьи. И да, они больше читают.
– Вы сфотографировали зал – для инстаграма, для соцсетей? Насколько для вас это важный маркетинговый инструмент?
– Сейчас все очень сильно зависит от того, как ты присутствуешь в том числе и в социальной среде. Я снимал это сейчас для своего инстаграма: я вижу в зале людей, которые ко мне приходят уже годами. И как вы правильно сказали, это абсолютный инструмент для продвижения своих проектов. Без этого жить уже невозможно. Я бы хотел, если бы соцсетей в моей жизни было поменьше, но мое хотение никого не устраивает.
У меня недавно была встреча с юристами. Мы подписали огромное соглашение для того, чтобы уберечь таких, как я, от социальной среды. У нас очень много воруют. За последнее время 154 группы были закрыты (из них две – через полицию), в которых я якобы продавал товары народного потребления, гербалайф, даже расчески! А знаете, как они действуют? У меня появились две собаки – теперь группы Олега Роя еще и корм продают. Показали вчера – мой Робин у меня на руках и написано: «Самый лучший корм только у меня».

«Не люблю быть пассажиром»

– Вы больше 10 лет прожили в Швейцарии.
– 11 лет.
– Какие места там самые любимые у вас?
– Лугано, кантон Тичино, озеро Комо, Лаго де Маджоре, Беллинзона, Локарно – все, что связано с озерами. Потому что, конечно, швейцарские озера и юг Швейцарии – это нечто.
– Обычно люди эмигрируют из России, а вы в 2008 году, после стольких лет в Швейцарии, вернулись назад. Почему?
– Причин много: дети, мое творчество, читатели, стезя, которой я шел. Ну и, когда я уехал, здесь остались недоснятые фильмы, идея-фикс о том, что я хочу открыть студию и снимать мультфильмы для своих детей (я аж две студии открыл). Я понимал, что все это надо делать здесь, а потом идти на Запад. Вот недавно мультфильм, который я сделал, – «Джинглики» – вышел на Netflix. Я не там его сделал, а здесь, и всем доказал, что это возможно. Правда, СМИ об этом не говорят.
– Я предполагаю, что, как большинство людей, вы любите путешествовать.
– Еще бы! Нет страны, в которой бы я не был, – я даже в Афганистане был и в Монголии. Когда-то у меня с сыном была большая карта, где мы втыкали флажочки в тех странах, где побывали. Теперь на этой карте флажочки там, где я уже без сына побывал. Россия на карте отмечена абсолютно вся. А за рубежом – почти все, сложно вспомнить.
– Осталась какая-нибудь тревел-мечта?
– Насколько вы экстремальны?
– Однажды я во время военных действий в Каире поехал смотреть пирамиду – такой чокнутый турист: из Шарм-эль-Шейха, ночью, один, на джипе, чтобы утром прийти и встретить восход. На последнем блокпосту на меня посмотрели изумленно: «Вы знаете, что у нас стреляют?» – «Мне бы пирамиды… Я туда-обратно. А, к слову, музей Каира можно посмотреть?» И этот парень – хорошо, что он отлично говорил по-английски – глядит на меня и отвечает: «Вы нормальный? Вы джип с собой в музей Каира возьмете?» – «Нет, где-нибудь оставлю». – «Вы выйдете, его не будет». Но я все равно посетил музей Каира!
– Есть города, куда вы любите возвращаться?
– Лугано. Потому что я там прожил, наверное, самые лучшие годы своей жизни.
– Поезд, самолет, автомобиль, паром?
– Поезд, я его люблю. В самолете не люблю взлет и посадку: есть какое-то ощущение, что я в этот момент не могу контролировать ситуацию. Я такой человек, что люблю контролировать ситуацию, я всегда ее держу. Самолет – место, где я точно не справляюсь. Есть пилот, есть стюардесса, а я пассажир. Я не люблю быть пассажиром – ни в жизни, ни уж тем более в самолете.
– Что вы обычно берете с собой в дорогу?
– Ноутбук. Тетрадку. Ручку.
– Вы пишете ручкой в тетрадке?

Кладбище недописанных романов

– Ваши браслеты, они что-то значат?
– Это такие обереги. В Дели мы снимали вторую часть фильма «Индус». По сюжету действие происходит в частном зоопарке. Я ездил смотреть такой зоопарк. Один из его управляющих когда-то учился в Москве, он сносно говорит по-русски. Мы разговорились. Я рассказал, как люблю индийские фильмы, что в моем детстве это был целый мир. Мы болтали, пошли в храм, потом он снял с руки браслет: «Это у меня супруга делает. Это крашеная кость, я хочу тебе его подарить. Ты будешь постоянно перебирать его, как четки. Эти черепа (браслет состоит из небольших ярко-синих черепов) удачи тебе не принесут, но от злых мыслей отвлекут».
– В каком самом необычном месте вам доводилось ночевать?
– Я ночевал один раз в храме в Монголии, в пустыне Гоби, недалеко от Сайншанда: если по прямой, то Эрдэнэт – Чойр – Харари – Сайншанд, это довольно далеко. И там был в скальной породе сделан маленький храм в честь какого-то божества, потом там установили Будду.
– Вы сейчас представляете и роман, и фильм «Домовой». В вашей жизни что-нибудь мистическое происходило?
– Всегда. Как-то я писал роман «Старьевщица» и бросил. Понял, что не могу его вытянуть, очень тяжелый для меня роман был, пять лет писался, дался мне кровью и потом. Я пробовал много раз оставить его, но не говорил, что это навсегда, – так, на время. А тут я сам себе сказал: «Не буду больше дописывать этот роман». И с того времени ко мне каждую ночь приходила старьевщица. Садилась у меня в постели, я просыпался, всегда видел ее силуэт. Она поворачивала ко мне голову, и я знал: как только взгляну в ее глаза, я умру. Я очень сильно этого боялся, но всегда все проходило: она исчезала, растворялась. И внутри я слышал голос: «Допиши роман. Ты должен. Ты обязан».
Шкаф, куда я помещаю недописанные рукописи, называется «кладбище мое»…
– Их много?
– Сейчас 11.
– Вы собираетесь их когда-нибудь дописать?
– Сейчас потихоньку начал дергать оттуда. Нет времени писать, я занимаюсь продюсированием и делаю несколько детских проектов, в том числе опять в Петербурге – очень крутой проект, называется «СуперМЯУ», про маленьких котиков-супергероев.
– Вы вообще весь такой мимимишный, плюшевые мишки в инстаграме. Это маска?
– Нет, я такой и есть.
– И не стесняетесь этого?
– Почему я должен стесняться? Это же я. Я вот такой. Другого пока не будет.