Когда закрывается БРЮГГЕ

Ноябрь. С прогулочной коляской, зонтиком, рюкзаком, чемоданом, мамой и сыном я громыхаю по брюжской брусчатке и одно только слово твержу: «Венкельштраат, Венкельштраат, Венкельштраат». После Маркт и одного из больших каналов пропадают и туристы, и местные. За 15 минут, как в Исландии, сменяется три сезона: льет косой дождь, почти сразу слепит солнце, стучат бусины града.
Ажурные белые дома вдоль каналов из очаровательного бельгийского мещанства резко превращаются в мрачные форпосты средневековой Фландрии. С ее кровью Христа, запаянной в стеклянный сосуд и хранящейся в базилике, увешанной надписями «Осторожно, воры!». Со скорбно поджатыми губами Девы Марии работы Микеланджело – единственной скульптуры итальянского гения за пределами Италии: на коленях матери, спиной к ней, стоит младенец Иисус, ручки и ножки его в перетяжках, но на лице – та же взрослая скорбь. С пеплом Клааса, стучащим в мое сердце – читали ли вы «Легенду об Уленшпигеле» и его документальные описания страшных пыток инквизиции? Брюгге в непогоду заставляет вспомнить именно такую Фландрию.

Залечь на дно

У города небанальная судьба. Прибывшие на эти земли в 1277-м генуэзцы построили причал: много веков назад Брюгге стоял на берегу моря, но уже к 1500 году вода отступила – и порт был занесен песком. В 1309-м здесь открылась одна из первых в мире бирж, а в 1480-м Мемлинг расписал раку Святой Урсулы – вроде бы жизнь кипела, но тем не менее Брюгге все чаще стали называть сонным, спящим и даже мертвым городом. Жорж Роденбах в 1892-м написал Bruges-la-Morte: изобразив город чуть ли не столицей декаданса, он привлек сюда кучу туристов, заставив его очнуться от спячки.
Вторая волна накрыла через век: в 2008-м Мартин Макдонах на кинофестивале «Сандэнс» показал In Bruges, у нас переведенный как «Залечь на дно в Брюгге» – и центр Западной Фландрии разорвали зеваки.
Вы это все, конечно, помните: «Две недели? В долбаном Брюгге? В этом номере? С тобой?», «Если бы я вырос на ферме и был дебилом, мне бы в Брюгге понравилось. Но – не сложилось», «Залечь на дно в Кройдоне. Или в Ковентри», – Макдонах снял такое удивительное кино, а Фаррелл, Глисон и Файнс так удивительно в нем сыграли, что и по сей день огромное количество людей открывает для себя в первую очередь кинематографический Брюгге. Целые компании бегают по городу в поисках того самого дома, где Юрий продавал оружие, и в ожесточенных спорах – он ли, не он.


Остроумнейший путеводитель Use It, составленный для молодых путешественников, приводит несколько типичных туристических вопросов, от которых местные «писают кипятком»: «О, я знаю эту башню! Ее построили для фильма In Bruges, так ведь?», «Когда закрывается Брюгге?» (старый город на карте похож на отпечаток большого пальца – неровный круг в кольце каналов), «Где здесь «Макдоналдс»?» и «Почему никто не носит кружев?».
Это так: Брюгге со Средневековья был столицей фламандского кружевного ремесла, а за несколько веков к нему приросли синонимы столицы шоколада, картофеля фри и, конечно, пива. Именно Бельгия варит больше всех в мире сортов этого напитка (около 900), и именно в Брюгге, по пути к церкви Святой Крови, есть магазин, где предлагают выбор из 600 наименований. Что до шоколада и фри – в городе есть профильные небезынтересные музеи, правда, сами бельгийцы говорят, что изысканное пралине едят лишь в гостях у бабушек, а молодое поколение предпочитает шоколадных мишек из супермаркетов.

С видом на Гроб Господень 

Открываю дверь одного из пабов на Лангештраат: сносит табачной волной, на секунду стихает гул голосов – и все головы поворачиваются в мою сторону. C 2011 года в барах Бельгии запрещено курение (долго они продержались однако по европейским меркам), но исключения делают сплошь и рядом: по здешним законам штраф за громкие разговоры на улице выше, чем за табак, и хозяева радостно выбирают последнее.
Use It советует обязательно попробовать что-то из местного пива. Строго говоря, местного, то есть сваренного в городе, всего пять видов: Straffe Hendrik, Straffe Hendrik Quadrupel, Brugse Zot, Brugse Bok и Fort Lapin. Остальные, даже если в их названии встречается Brugse, к Брюгге нынче отношения не имеют.
Последние три – просто очень и очень хороши, и в описании их эксперты жонглируют словами «а далее начинаются аккуратные, но уверенные мазки карамели, цитрусовых, яблочно-грушевого микса, меда, ириса, сухофруктов и разных пряных специй» (оцените это «а далее»). Но первые два – совершенные шедевры, особенно 11-градусное Straffe Hendrik Quadrupel: «Сильный Генри» из смеси специальных солодов выбраживается без добавления спирта, доходит в бутылке, выпить больше чем 0,33 сложно. И не нужно.
Заметьте: траппистское из всех перечисленных – только «Форт Лапин», а ведь именно ради этого монашеского эля ценители вообще едут в Бельгию (существуют даже специальные экскурсии – на велосипеде по траппистским пивоварням).
Венкельштраат, маленький аппендикс Иерусалемштраат (а может, зря я по немецкой привычке штэкаю и надо – Иерусалемстраат?). Трехэтажный дом, ввысь он длиннее, чем вширь и вглубь: в Брюгге весьма дорогое жилье, но этот красавец случайно обошелся мне в 80 евро в сутки. Стеклянная крыша в кухне на первом этаже: солнечные лучи плещутся в чашке кофе. Из окон видны купола Иерусалимской церкви, построенной по образу храма Гроба Господня на Земле обетованной.
Встаю рано-рано утром: спят местные, конные повозки еще не вывели на Маркт и в Бегинаж, туристы с глазами-блюдцами не застывают на камерных площадях – и просто иду вдоль канала. Лебеди, как в кино, дремлют под мостами. Собачка сидит все в том же окне, как в фильме. Густой туман. Ничего не меняется ни десять лет, ни сто, ни пятьсот.
«Я бы хотел снова увидеть Брюгге перед смертью», «этот город – как будто из сказки»...
Сказка, смерть, сон, мечта, dream.
Брюгге.